Мария Комарова, хранитель графики Нижнетагильского музея изобразительных искусств
В просторной, неприхотливо организованной творческой мастерской с панорамными окнами, открывающими потрясающий вид на достопримечательности Нижнего Тагила - Лисью гору, пруд, старый Демидовский завод - царит творческий беспорядок. Работы висят на стенах, другие произведения установлены в штабели, в углу стоит большой печатный станок, на столах лежат форматные листы, тут и там – гипсовые модели, изрисованные карандаши, книги и журналы по искусству, а так же другие необходимые художнику творческие атрибуты - всего одним взглядом не охватить. В центре мастерской, у мольберта сидит с благородной внешностью седовласый художник. Он пишет новую картину о Байкале, связанную со светлыми воспоминаниями о давней поездке. Работа почти готова, осталось сделать последние мазки. Автор ненадолго отрывается от работы: он готов поведать о себе, о своем творчестве.
Художника зовут Леонид Казимирович Ваврженчик. Весной этого года ему исполнилось 75 лет, 60 из которых он посвятил творчеству - занятию монументальной и станковой живописью, оригинальной графикой, линогравюрой и офортом. Без преувеличения можно сказать, что этот автор с 1970-х годов стал весомой и значимой фигурой в искусстве Урала, имя которого звучало далеко за пределами региона. Найдя свои приемы и методы, сформировав индивидуальную манеру образно-пластического решения композиций, он в пору своего творческого расцвета, в 70-80-е годы XX века, решительно выделялся на тагильском небосклоне художников-графиков, невольно повлияв на искусство последующих поколений. И сегодня Леонид Казимирович, в свои зрелые годы, достойно продолжает свой путь в искусстве. Он пишет картины, участвует в выставках, посещает экспозиции и вернисажи, и что особенно ценно, к его мнению продолжают прислушиваться коллеги.
Леонид Ваврженчик - «дитя войны» - человек другой эпохи и страны, иного сознания и бытия. Его личная история началась 18 мая 1942 года, когда у Анастасии Николаевны Мильковой и Казимира Андреевича Ваврженчика появился второй сын. Семья проживала в селе Константиновка, расположившемся в северной части Казахстана с конца XIX века. Сюда в предвоенные годы с Украины в числе других поляков был депортирован дед художника со «звучной» фамилией Ваврженчик, переводимой на русский язык как «лавр, лавровое дерево». Родители Леонида были образованными и особо уважаемыми людьми на селе: мать – врач, отец, прошедший Великую Отечественную войну – директор школы и одновременно учитель математики и физики. Казимир Андреевич, сам во многом способствовал тому, что его младший сын стал художником. В больших количествах он выписывал разного рода печатные издания, которые были большой редкостью на магазинных прилавках. Классическая литература, книги современных писателей, журналы обязательно им изучались, а следом перечитывались и внимательно рассматривались сыном.
Не менее значимую роль в судьбе будущего художника сыграл преподаватель школьного изобразительного кружка Франц Цезаревич Оржеховский. Юный Леонид часто после уроков наведывался к нему в гости, поскольку дружил с его племянником. Тогда школьный учитель готовился к поступлению в институт и приобретал ценные по тем временам журналы: «Художник», «Творчество», «Декоративное искусство» и другие, которые с интересом пролистывались мальчишками. Этот «случайный» кругозор и широкая насмотренность в будущем очень помогли начинающему автору. Стоит заметить, Франц Оржеховский был зачислен на художественно-графический факультет Нижнетагильского педагогического института, став в 1964 году одним из его первых выпускников. Он настоятельно советовал и Леониду учиться здесь. Так наметился путь юноши на Урал, в Тагил, ставший в будущем для него по-настоящему родным. Но впереди были еще старшие классы, ориентированные по специальности «тракторист-механизатор широкого профиля», и летняя подработка в бригадах трактористов, активно осваивающих целину в Акмолинске (теперь Астана).
В 1960 году, через год после окончания школы, Леонид Ваврженчик стал студентом художественно-графического факультета. Сегодня, вспоминая о том времени, мастер усмехается, подметив и в этих событиях некое Провидение. Он приехал раньше назначенного для экзамена срока и заселился в общежитие. Его сосед по комнате, поступающий на заочное отделение, оказался более подготовленным к художественным наукам. Он отзывчиво делился своими знаниями и опытом, давая дельные уроки и советы. В итоге оба были зачислены в институт.
Своих педагогов Ваврженчик запомнил навсегда. Ими были недавно окончивший аспирантуру при Академии художеств Леонтий Георгиевич Зудов, молодой преподаватель завершивший учебу в Московском художественном институте им. В.И.Сурикова Александр Менделеевич Егидис, перешедший из Уральского училища прикладного искусства Геннадий Никитович Крапивин. Совсем не случайно при этом с особым теплом и почтением Леонид Казимирович говорит о Льве Ивановиче Перевалове, ведь они - учитель и ученик, почти ровесники - надолго стали хорошими друзьями, вплоть до отъезда последнего в 1992 году в Пермь. Он отчетливо помнит их первую встречу на худграфе, не забывает, как когда-то товарищ «подбил» его заниматься гравюрой, ностальгирует и о совместных творческих поездках.
После окончания института, как полагалось, последовала практика, и в 1965 году Леонид Ваврженчик был направлен в Серов, где работал в общеобразовательной школе учителем рисования и черчения. Затем была одногодичная служба в армии, проходившая в авиационных войсках сначала в Казани, а после - в Перми. По ее окончании лейтенант Ваврженчик вернулся в Нижний Тагил. В этом своем решении он тогда нисколько не сомневался, да и теперь не сожалеет. Величавая красота уральской природы настолько впечатлила выросшего в степных просторах художника, что терять ее из виду совсем не хотелось. Так и стала она в дальнейшем одной из ведущих тем в творчестве мастера.
Основательно обустраиваясь в Нижнем Тагиле Ваврженчик решил стать преподавателем. Недавнего выпускника хорошо помнили на художественно-графическом факультете и взяли педагогом. Здесь он проработал пять лет, с 1967 по 1971 годы.
За этот период творческие силы молодого автора окрепли, появились новые устремления, и Леонид Казимирович перешел в художественно-промышленные мастерские Художественного фонда РСФСР, где проработал до самой пенсии, претворяя в жизнь различные заказы, эстетически преображающие и улучшающие городскую среду. Благодаря художникам, в частности и Ваврженчику, индустриальный Тагил становился намного привлекательнее, значительнее, благороднее. При непосредственном участии Леонида Казимировича были созданы монументальные росписи в особо значимых учреждениях Нижнего Тагила: медицинском и машиностроительном техникумах, железнодорожном вокзале, Доме политпросвещения. К сожалению, не все эти творения сегодня сохранились: где-то вмешалось само время, а где-то и человеческие намерения... Многое осталось в эскизах, до сих пор хранящихся в мастерской автора, в том числе и не реализованные по разным причинам росписи, к примеру, для Нижнетагильского театра кукол. В 1995 году Ваврженчик принял участие в городском конкурсе проектов снежного городка на Театральной площади и стал его победителем. Тогда в центре Нижнего Тагила возле новогодней елки расположились сошедшие с эскизов Леонида Казимировича герои русских народных сказок.
Профессиональное дело Ваврженчик успешно совмещал с творческой: в свободное от работы время в личной мастерской автора рождались высокого уровня станковые произведения, позволявшие ему вести насыщенную выставочную деятельность. Она началась ровно полвека назад, в 1967 году с городской экспозиции, посвященной 50-летию советского государства. За это время их прошло более полусотни – от местных до международных. Так, офортная серия «Нижнетагильский металлургический» по выражению автора «прошла всю Европу». Профессиональное признание случилось в 1974 году - тогда 30-летний Л.К.Ваврженчик вступил в Нижнетагильское отделение Союза художников России, где некоторое время был в составе выставочного комитета. Столь ответственная роль «выпала» ему совсем не случайно: Леонида Казимировича за точность личностных суждений, верность высказываний, глубокое понимание природы искусства, объективность образной оценки, профессионализм, широкий кругозор всегда ценили и уважали коллеги.
Вместе с этим автор, неуспокоенный сложившимся ходом вещей, а стремившийся к пополнению знаний и совершенствованию своих методов работы, по возможности совершал поездки на творческие дачи, куда съезжались со всей страны художники. Именно здесь случались важные знакомства, происходило интересное общение, взаимный обмен опытом, а главное, на невероятном творческом подъеме возникали новые замыслы и рождались такие произведения, какие бы дома, в мастерской, возможно, никогда и бы не появились. Одна из первых таких «стажировок» состоялась в 1970 году в городе Паланге, в Литве, входящей тогда в состав Советского Союза, но, по сути, являющейся страной западного толка, где искусство развивалось совершенно иначе - своеобразно и смело. Три года подряд, начиная с 1972, художник ездил во Всесоюзный Дом Творчества «Сенеж» (Московская область), где заезд длился по два месяца. Удалось ему побывать и еще на одной подмосковной даче - «Челюскинской», созданной и оборудованной специально для художников-графиков. Здесь в 1977 году под руководством Николая Львовича Воронкова, теперь уже Народного художника РФ, случилось первое знакомство Ваврженчика с техникой офорта, после основательно и надолго вошедшей в творчество мастера. Сегодня он вспоминает: «штихеля быстро легли в руку, потому как был знаком с ними еще со школьного кружка, где резал по дереву». Стоит подчеркнуть, что до этого момента в Нижнем Тагиле никто не занимался офортом, и Леонид Ваврженчик стал здесь своего рода первооткрывателем этой гравировальной техники. Не боялся он и экспериментов, мастерски совмещая для большей выразительности на одном листе печать с металлической пластины и линогравюру. Самокритичность и высокая требовательность к качеству исполнения приводили автора к вариациям с цветом - после нескольких проб Ваврженчик выбирал наиболее приемлемое и гармоничное сочетание.
Творческие поездки оказывали большое влияние на многих художников, не исключением был и Леонид Казимирович. В 1970-х годах автор побывал на Волге и в старинных деревнях близ Архангельска, в следующем десятилетии выдались путешествия на Северную Двину, Байкал и по Чусовой. Это был наиболее плодотворный период в биографии мастера, работающего в полную силу, неистово, страстно! Яркие впечатления и собственные ощущения, внутренние творческие и личностные переживания преобразовывались в образы, находили выход в отдельных работах, но чаще в целых графических сериях, посвященных конкретным мотивам - «Нижнетагильский металлургический», «65-я параллель», «Дорога к деду» (к слову, самая любимая автором), «Берег». В круг тем попадал и город, и заводские будни, и путешествия, и природные картины, часто - детские воспоминания – светлые и проникновенные. Так рождались пейзажи и жанровые произведения, наполненные личностными ощущениями мастера.
Авторство этих работ, карандашных либо печатных, определяется безошибочно, поскольку художественная манера Ваврженчика индивидуальна, от того и узнаваема. Композиции произведений чаще всего стремятся к устойчивости и компонуются в формат близкий к квадрату, внутри почти сплошь заполненный изысканными тонкими, разнонаправленными, пересекающимися штрихами, образующими сетку - то мелкую и плотную, то чуть растянутую и свободную. Так на листе появляются, словно сотканные из многочисленных нитей, объемы. Их насыщенную плотность разряжают возникающие то там, то тут светлые, свободные пятна фона, рождающие иллюзию глубины пространства. Контуры очерчены мягкими, текучими линиями, часто переплетающимися, перетекающими, соединенными так, что порой и не замечаешь, как одна форма перешла в другую. Внешняя застылость движений, кажущаяся статичность динамичных поз, размеренная смена планов придают изображенному состояние непроходящего и событийного, преисполненного несуетности, некоторой песенности и даже величавости. Вместе с этим, в графических листах Леонида Ваврженчика все так естественно и непринужденно, столько в них свободы и внутренней силы, человечности и душевной теплоты, что «выходить» из воссозданного художником мира не так то просто, всякий раз останавливаешься на новой, ранее не замеченной подробности. Именно частные детали, явленные среди общего фона отдельными, взаимодополняющими эпизодами-клеймами, многочисленные и незамысловатые, тонкие и емкие сообщают изображенному литературную содержательность. Безусловно, Ваврженчик – великолепный рассказчик, который своим искусством говорит о главных жизненных понятиях, таких как память, долг, труд, семья, мир… При этом создается ощущение, что представленное живет своим миром и видится со стороны, через некую призму времени, глубокое осмысление. В этом автору помогает очень тихий, нежный, словно утративший былую яркость цвет гравюр - мысленные образы, воспоминания, мечтания не бывают яркими, они живут внутри человека и как бы размыты, отсюда в работах эта полупрозрачная дымка, пелена. А еще память избирательна, поэтому то и появляются ненарочито, но явно ее яркие «осколки»: железная кружка, полуразвалившаяся телега, летящий мяч, копна сена, кривой забор, парящая птица, жующая траву лошадь… Так после официоза, пафоса и идейности в творчество российских художников постепенно проникала сама жизнь, с чувствами, переживаниями, размышлениями. Ваврженчик был среди этих авторов – актуальным, передовым, своевременным.
В новое тысячелетие Леонид Казимирович вошел в статусе «свободного» художника, к тому же довольно востребованного. В составе разных творческих групп автору удалось поучаствовать в двух крупных, многолетних, совершенно разных художественных проектах, начавшихся одновременно - в 2000-м году. Это было исполнение заказа Министерства обороны страны по созданию портретов военачальников для академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и исполнение монументальных росписей на стенах зала ожиданий железнодорожного вокзала в Екатеринбурге, где художником были написаны композиции на тему «Спорт» и «Черепановы». В 2003 году художник провел в Нижнем Тагиле две своих персональные выставки - в музейно-выставочном комплексе «Уралвагонзавода» и в залах музея изобразительных искусств, на которых впервые представил живописные работы. Заложенный природой талант к рисованию и чувство цвета, беспрестанное стремление к саморазвитию и значительный практический опыт позволили уже зрелому, состоявшемуся мастеру углубиться в новый вид творчества. Кроме того, автора на занятия живописью переориентировали некоторые непреодолимые условия – перестали производиться необходимые материалы: специальные бумага и краски. Теперь с той же страстью, любовью к делу и удивительной работоспособностью мастер темперой и гуашью пишет пейзажи, часто панорамы, тех мест, что впечатлили когда-то и навсегда врезались в память – авторская манера в них так же узнается. Художник уверенно выводит на поверхности картона или холста то величественные очертания гор, то раскинувшиеся до горизонта непроходимые леса, то отражающие лазурь небес водные пространства. В картинах много воздуха, пространства, света. Автор, как и прежде при печати, разбеляет палитру, чуть приглушая общую декоративность мажорного колорита. Художник добивается появления у зрителя чувства нереальности от действительно существующих, узнаваемых видов. Эта намеренная идеализация, далекая от приятной красивости, некоторая отдаленность взгляда, но не холодность, гармоничная безмятежность как безусловное настроение лишний раз дают зрителю понять насколько значительны его «картины памяти», которые составляют единую жизненную нить, становясь надвременными, одновременно пребывающими в разных пространствах. Каждая работа не банальное отражение действительности, а преображенный образ с состоянием, отношением, переживанием, где «живут» многогранные эмоции – от светлой радости до затаенной печали. Автор, подталкивая к размышлениям, сопровождающимся внутренним волнением, не оставляет зрителя в смятении чувств, предоставляя сокровенное – свой духовный опыт. В случае Леонида Казимировича за этим стоит все: и личная история, и глубокий философский взгляд на мироустройство, и четкое понимание самой сути роли творца.
Лирико-философские работы Ваврженчика всегда «ожидались» на выставках и теперь продолжают «высматриваться» зрителями, потому как всегда производят глубокое впечатление, не оставляя после себя пустоты. Есть в них какой-то особый дух, культура, звон... Наверное, так бывает, когда человек неосознанно «выбирает» и принимает свое Предназначение, становящееся делом всей жизни.
